Известный историк Юрий Емельянов о тайнах миссии нациста номер два Гесса в Великобританию
Страницы Великой Отечественной войны
Юрий Емельянов, историк, лауреат премии им.Шолохова ( «Советская Россия»)
2011-06-26 01:21
12 мая 1941 года из Берлина сообщили о том, что два дня назад заместитель Гитлера по делам нацистской партии Рудольф Гесс исчез в неизвестном направлении. Сообщалось также, что, будучи летчиком в Первую мировую войну, Гесс повел в одиночку военный самолет, который исчез вместе с пилотом.
С самого начала появления в Германии нацистской партии Гесс играл в ней заметную роль. Он был правой рукой Гитлера во время «пивного путча» в Мюнхене в ноябре 1923 г. После разгрома мятежа и ареста Гитлера Гесс добровольно сдался властям, чтобы быть рядом с фюрером. В Ландсбергской крепости Гитлер и Гесс вместе писали «Майн кампф». После прихода нацистов к власти Гесс нередко заменял Гитлера на официальных мероприятиях рейха. В сентябре 1939 г. Рудольф Гесс был официально объявлен Гитлером его возможным преемником, если что-то случится с ним, а также с первым «наследником нацистского престола» – Германом Герингом. Так, Гесс занял официально третье место в нацистской иерархии. Поэтому исчезновение Гесса стало мировой сенсацией.
За 40 дней до нападения на СССР
А вскоре появилось сообщение шотландской газеты «Глазго дейли рекорд», в которой говорилось, что Гесс жив и здоров. Газета сообщала, что вечером 10 мая, когда на Лондон был совершен самый массированный налет германской авиации (была разрушена палата общин и ряд других государственных зданий; погибло 1436 мирных жителей), одинокий «Мессершмитт-110» вошел в воздушное пространство Шотландии. По непонятной причине британские зенитки не отреагировали дружными залпами на приближение германского стервятника. Самолет долго летал на бреющем полете над пашнями и лугами, очевидно, в поисках посадочной полосы, а затем из него выпрыгнул парашютист. Пока парашютист опускался, самолет, лишенный управления, врезался в землю шотландского фермера Маклина. Взволнованный фермер бросился к парашютисту и при помощи подвыпившего констебля задержал его.
Задержанный пилот сумел в считаные минуты очаровать шотландцев. Несмотря на вывихнутую при падении лодыжку, он был приветлив и доброжелателен. Фермеру запомнилась элегантность его наряда, золотые часы и светскость манер. На хорошем английским языке он сообщил, что является германским офицером Альфредом Хорном и показал фотографию своего сына. Он галантно раскланялся с членами семьи фермера, вежливо попросил стакан молока и выразил желание побеседовать с герцогом Гамильтоном, командующим противовоздушной обороны на данном участке шотландского побережья. Когда же герцог прибыл на встречу с германским офицером, последний представился ему как Рудольф Гесс.
Сообщения, которые последовали затем из Лондона и Берлина, сводились к тому, что Гесс совершил полет, чтобы заключить мир между Англией и Германией. При этом в правящих кругах Германии утверждали, что Гесс сошел с ума, говоря о нелепости стремления заключить мир с почти разгромленным противником.
В Лондоне же вскоре перестали публиковать сообщения о Гессе. Это молчание можно было объяснить тем, что правительству Его Королевского Величества было не до экстравагантных выходок нацистских лидеров, когда судьба Британской империи висела на волоске. 20 мая был высажен десант германских войск на остров Крит. Теперь войска Роммеля, осадившие 35-тысячный корпус англичан в Тобруке и стоявшие на ливийско-египетской границе, могли получить поддержку с севера в ходе решающего броска к Суэцкому каналу. Свержение в Багдаде в апреле английского ставленника Нури Саида сделало еще более уязвимыми позиции Великобритании на Ближнем Востоке. Военная интервенция Англии в Ирак, предпринятая в начале мая с целью восстановить режим Нури Саида, встречала упорное сопротивление нового прогерманского правительства. Казалось, что судьба позиций Англии «к востоку от Суэца» могла быть решена в ближайшие дни.
Однако эти события на фронтах мировой войны лишь подогревали интерес к загадочному перелету Гесса через Северное море. Из Вашингтона президент США Ф.Д.Рузвельт требовал от британского премьер-министра У. Черчилля дополнительной информации о полете видного нацистского руководителя. Министр иностранных дел Италии Чиано в своем дневнике признавал, что «многое остается неясным в этом таинственном деле».
Повышенное внимание к новостям из Лондона и Берлина проявляли и в Кремле. Советские руководители прекрасно понимали, что отчаянное положение Англии открывало немцам возможность начать переговоры «с позиции силы». Итогом этих переговоров могла быть сделка за счет СССР. Надежды на то, что Советский Союз сумеет завершить свою программу перевооружения, предусмотренную третьей сталинской пятилеткой 1938–1942 гг., исчезали.
Сталин прекрасно понимал, что победа Гитлера над Великобританией или мир с ней на германских условиях приведет к тому, что вермахт пойдет на восток. К этому времени в СССР уже поступило немало разведывательных сообщений о том, что 15 мая состоится нападение Германии на нашу страну.
О том, что Сталин видел в Германии наиболее вероятного грядущего противника, свидетельствовало его выступление 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий. Поскольку официальных записей выступлений на этой встрече не велось, то сохранились различные варианты заявлений Сталина в этот день. Участник этой встречи Энвер Муратов запомнил следующее заявление Сталина: «Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне». (Через два месяца Сталин развил эти мысли в своем обращении к народу по радио 3 июля 1941 года.)
О подготовке СССР к чрезвычайным усилиям свидетельствовало назначение 6 мая 1941 г. Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. С середины мая 1941 года, то есть почти сразу после прибытия Гесса в Шотландию, в СССР ускоряются меры по укреплению вооруженных сил на западной границе. 13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. По свидетельству А.М.Василевского, «с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось передвижение ряда армий – всего до 28 дивизий – из внутренних округов в приграничные, положив тем самым начало к выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах». Несмотря на заявления Берлина о «безумии Гесса» в Советском правительстве не исключали возможности того, что Германия и Великобритания могут заключить мир, а может быть, и военный союз. Угроза германского нападения на СССР возрастала.
В то же время Советское правительство старалось оттянуть начало неминуемой войны. Германский посол Шуленбург в своем донесении в Берлин сообщал: «Я убежден, что Сталин использует свое новое положение для того, чтобы принять личное участие в деле сохранения и развития хороших отношений между СССР и Германией». Об этом свидетельствовали многочисленные шаги, предпринятые Советским правительством на международной арене.
Одновременно советская разведка в Великобритании получила задание узнать всё о миссии Гесса. Однако выполнить это задание было нелегко. После сообщений о милой встрече Гесса с семьей шотландского фермера Лондон молчал, а тот, кто еще недавно был третьим человеком в Германии, охранялся лучше, чем корона Британской империи. После 22 июня Москве уже не было необходимости напряженно ждать сюрпризов на западной границе. А после радиообращения Уинстона Черчилля в тот же день о готовности вступить в союз с СССР против общего врага стало ясно, что Великобритания не будет заключать мир с Германией. Тем временем Рудольф Гесс продолжал находиться на Британских островах и о нем понемногу забывали.
Что-то с памятью его стало
О британском пленнике вспомнили лишь в период подготовки Нюрнбергского процесса. В город, который был местом проведения гитлеровских партейтагов, были свезены все оставшиеся в живых руководители Германии. Гесса среди них не было. Английское правительство задерживало отправку Гесса на скамью подсудимых. Объясняя задержку с выдачей Гесса, англичане стали неожиданно повторять старую версию Гитлера о его «безумии». Кроме того, утверждалось, что у Гесса пропала память и он не может давать показания на процессе.
Все же по настоянию Международного военного трибунала Гесс был доставлен в Нюрнберг. Была создана международная комиссия из видных светил психиатрии четырех стран. Признав факт потери Гессом памяти, члены комиссии в своем заключении записали: «В настоящее время Гесс не душевнобольной в прямом смысле этого слова. Потеря памяти не помешает ему понимать происходящее, но несколько затруднит его в руководстве своей защитой и помешает вспомнить некоторые детали из прошлого, которые могут послужить фактическими данными... С точки зрения психической Гесс находится в твердой памяти, зная, что он в тюремном заключении в Нюрнберге и что он обвиняется как военный преступник. Он читал и, по его собственным словам, знаком с обвинениями, выдвинутыми против него. На вопросы отвечает быстро и правильно. Речь его связна, мысли точны и правильны и сопровождаются достаточным количеством эмоционально выразительных движений... Гесс обладает нормальными умственными способностями, и в некоторых отношениях они выше среднего... Потеря памяти у Гесса не является следствием заболевания мозга, а представляет собой истерическую амнезию, основанием которой является подсознательное стремление к самозащите. Такое поведение часто прекращается, когда истерическая личность сталкивается с неизбежной необходимостью вести себя правильно. Поэтому амнезия у Гесса может пройти, как только он предстанет перед судом».
После оглашения на суде этого заключения медицинской комиссии слово попросил Гесс. Он заявил: «С этого момента моя память находится в полном распоряжении суда. Основания, которые имелись для того, чтобы симулировать потерю памяти, были чисто тактического порядка. Вообще, действительно моя способность сосредоточиться, следить за ведением дела, защищать себя, ставить вопросы свидетелям и самому отвечать на задаваемые мне вопросы не утрачена, и мое состояние не может отразиться на всех этих перечисленных явлениях».
Это заявление полностью удовлетворило Международный трибунал, и председательствующий лорд Лоуренс отверг ходатайство защиты о прекращении дела в отношении Гесса, на том основании, что он не является «дееспособным».
Однако военный американский врач Джордж Джилберт, который был главным психиатром для подсудимых на Нюрнбергском процессе, по-прежнему считал, что в психике Гесса что-то не в порядке. Проведя психологические тесты с Гессом, Джилберт поставил парадоксальный диагноз: «Менталитет сильно ограничен, но уровень интеллекта – выше среднего».
Один из подсудимых, Альберт Шпеер, в своих воспоминаниях писал, что Гесс постоянно казался рассеянным, но в то же время он сохранял упрямое выражение лица. По свидетельству Джилберта, Гесс не узнал Геринга и Папена при встрече с ними. При показе фильмов о вождях рейха он никого не узнавал, включая себя. Гесс не мог вспомнить свою семью и был единственным из подсудимых, который отказался встречаться со своими родными и близкими. По словам Джилберта, Гесс мог «сидеть в своей камере весь день в состоянии апатичной прострации, не будучи в состоянии хоть что-нибудь вспомнить из прошлого, включая свой полет в Англию. Порой казалось, что он нарочно пытается подавить воспоминания, которые у него мелькали в его затуманенном сознании, но у нас не было сомнения в том, что он в состоянии полной амнезии».
После же самоубийства одного из подсудимых Нюрнбергского процесса Роберта Лея, английский психиатр Риз сообщил, что во время пребывания Гесса в Англии тот предпринял две попытки покончить жизнь самоубийством. По этой причине Гесса, единственного из заключенных в Нюрнберге, стали выводить на прогулку в наручниках. Стремление к самоубийству странным образом сочеталось у Гесса со страхом, что его отравят. Он прибыл в Нюрнберг с грудой пакетов с едой, которую ему давали англичане. Каждый из пакетов был тщательно запечатан.
Внимание к личности Гесса было вновь привлечено в конце процесса. Советский представитель в Международном трибунале выразил протест против мнения большинства судей, высказавшихся за вынесение Гессу приговора, предусматривавшего пожизненное заключение, и потребовал смертной казни для «нациста №3».
Этот протест не был удовлетворен, и по окончании Нюрнбергского процесса Гесс был заключен в берлинскую тюрьму Шпандау. Его пребывание в тюрьме оказалось самым длинным по сравнению с заключением других подсудимых, получивших тюремные сроки. По прошествии некоторого времени даже два других подсудимых, получивших пожизненное заключение, были освобождены. По состоянию здоровья в 1957 г. был выпущен на свободу 67-летний Вальтер Функ. Он умер через три года. По причине преклонного возраста покинул Шпандау в 1958 году 80-летний Эрих Редер. Приговоренные к 20-летнему заключению Шпеер и Ширах оставались в Шпандау до 1966 года. О досрочном освобождении Гесса вопрос не ставился. С 1966 года Гесс остался в огромной тюрьме один под охраной регулярно сменявшегося караула из военнослужащих четырех держав-победительниц. Как вас теперь прикажете называть, господин Гесс? Теперь Гесс стал предметом внимания лишь небольших профашистских группировок в различных странах мира, которые требовали его освобождения. Во всем мире о нем забывали, и даже в Шпандау Гесс стал частью обычной рутины. Интерес к Гессу проявил лишь новый главный хирург британского гарнизона в Западном Берлине Хью Томас, получивший это назначение в 1972 году. Выяснилось, что в обязанности хирурга входит оказание медицинской помощи единственному узнику Шпандау. Позже Томас утверждал, что Гесс заинтересовал его с медицинской точки зрения, поскольку, как выяснил английский хирург, нацистский вождь был не раз ранен в течение своей жизни. Это обстоятельство представляло профессиональный интерес для Томаса, который до своего назначения лечил жертвы террористических актов в охваченном междоусобной войной Ольстере.
Врач узнал, что еще в начале 20-х годов у Гесса был разбит лоб пивной кружкой, которую бросили в Гитлера идейные противники нацистов. Однако Гесс перехватил своей головой этот «снаряд». Рана была серьезной, Гессу накладывали швы, а шрам на лбу остался на всю жизнь. Томас также слышал, что Гесс имел ряд ран, полученных им в Первой мировой войне. Врача особенно заинтересовало то, что Гесс был жертвой тяжелого сквозного ранения в грудь.
Об этой ране Гесс часто рассказывал своим собеседникам. Во время службы в пехоте на Румынском фронте в августе 1917 г. его подстрелил румынский солдат. Считая, что тогда он уцелел чудом, Гесс писал своему другу через много лет после этого ранения: «Как ты хорошо знаешь, пуля прошла между аортой и сердцем, едва не задев их. Она вышла с обратной стороны на расстоянии пальца от позвоночного столба. Так что этот кусочек медного сплава... имел все шансы унести меня в неизвестность».
Томас знал, что такие раны плохо заживают: ребра плохо срастаются, а в легких образуются рубцы. Такие раненые обычно испытывают трудности при дыхании – и поэтому им трудно ходить. Хирург с удивлением узнал, что 79-летний заключенный постоянно марширует по своей камере и двору Шпандау, что-то бормоча под нос: по подсчетам тюремщиков, Гесс вполне мог бы уже дошагать до Китая. По этой причине Томас с нетерпением стал ожидать ежемесячного обязательного медицинского освидетельствования Гесса при участии врачей четырех стран.
Х.Томас узнал, что медосмотры Гесса давно превратились в пустую формальность. Военные врачи великих держав использовали медосмотр для небольшого банкета, в ходе которого они задавали Гессу пару вопросов, а затем возвращались к прерванному застолью. Х. Томас настоял на настоящем осмотре. Но тут выяснилось, что в Шпандау нет аппаратуры для проведения элементарной диспансеризации. Гесса надо было вывезти за пределы берлинской тюрьмы. Врачи четырех стран не возражали против этого, потому что традиционное пиршество было решено провести в британском военном госпитале.
Осмотр у окулиста показал, что очки, которыми должен был пользоваться Гесс при чтении, совершенно ему непригодны, и оставалось только удивляться, почему он до сих пор не пожаловался на это обстоятельство. Читал ли вообще что-либо Гесс или просто делал вид, будто он читает? Томас знал, что еще Джилберт наблюдал, как в Нюрнбергской тюрьме Гесс мог часами сидеть с открытой книгой в руках, не переворачивая ее страниц.
Пока Гесс проглотил бариевую кашицу для проведения рентгенографии желудка, военврачи принялись за выпивку, закусывая семгой. Первые снимки оказались неудовлетворительными. Тогда кто-то решил скормить Гессу часть семги, чтобы ускорить его процесс пищеварения. Томас обратил внимание на то, что Гесс, о светских манерах которого ему было известно по литературе, хватал еду руками, не пользуясь столовыми приборами. После еды снимки получились удачными. Пока другие врачи изучали снимки, Томас приблизился к Гессу, когда тот еще не успел надеть свою тюремную рубаху. Он стал внимательно разглядывать торс «нациста №3». Никаких следов ран на груди или спине у его пациента не было. Как хирург, Томас знал, что ни одна пластическая операция не может полностью устранить следы от таких ран. Рентгеновские снимки не показывали никаких рубцов в легких. Это противоречило всем представлениям Томаса о последствиях огнестрельных ранений в легких. Еще раз вернувшись к Гессу, Томас внимательно осмотрел его лоб. Шрам от раны, полученной в мюнхенской пивной, также исчез.
С медицинской точки зрения «Гесс» из Шпандау не имел ничего общего с Гессом – участником Первой мировой войны и баталий в мюнхенских пивных. Х.Томас обратился за консультациями к 76 хирургам из Королевского хирургического колледжа Эдинбурга. Все 76 подтвердили его вывод. После этого Х. Томас решил стать историком. В книге, изданной в 1979 году (Hugh W. Thomas. The Murder of Rudolf Hess. New York: Harper & Row, 1979), он доказывал, что узник в Шпандау – это не «нацист №3». Томас утверждал, что Гитлер послал в Шотландию двойника. Эту версию решительно отвергали немногочисленные, но шумные неофашисты всего мира, требовавшие освобождения «борца за мир». Подобное предположение делало абсурдными их акции. Эту версию с порога отметали представители великих держав, охранявшие тюрьму в Шпандау. Принятие гипотезы Томаса не только бы разом положило конец непыльной работе многих десятков лиц, охранявших старца, но и поставило бы много слишком трудных вопросов, на которые никто не был готов или не желал давать ответы. Человек по фамилии «Гесс» продолжал оставаться в тюрьме, а интерес к сенсационной книге Томаса кто-то сумел искусно погасить.
Вновь внимание к единственному узнику Шпандау было привлечено за два года до падения Берлинской стены. Он был найден повесившимся в своей камере. В первых же сообщениях об этом событии были выражены сомнения в том, каким образом 93-летний старик сумел соорудить конструкцию для самоубийства. Ряд обстоятельств на месте события усиливали эти сомнения. Однако, как и прежде, интерес к этой личности вновь угас.
Даже если бы речь не шла об одном из влиятельнейших лидеров гитлеровского рейха, то судьба таинственного заключенного Шпандау могла бы привлечь внимание общественности в любом веке. Но не в двадцатом – веке массовой информации и еще более массовой дезинформации, веке научных открытий и многочисленных «закрытий» всевозможных «неудобных» тайн и проблем. Поразительное несоответствие между ролью Гесса в мировых судьбах и неоткрытостью очевидных загадок его действий и его личности очевидно. Германия в планах правящих кругов Великобритании
Чтобы разгадать загадку Гесса, следует выяснить причины, которые привели к его появлению в Шотландии 10 мая 1941 года с предложениями о заключении мира с Англией. А для этого надо обратить внимание на тогдашнюю международную обстановку, в том числе и на политику правящих кругов Великобритании в отношении Германии. Еще задолго до полета Гесса заветная цель видных государственных деятелей Великобритании состояла в том, чтобы направить германскую агрессию против Советской страны. Вечером 11 ноября 1918 года, когда англичане ликовали по поводу окончания Первой мировой войны, в официальной резиденции премьер-министра Ллойд Джорджа на Даунинг-стрит, 10, состоялся обед, на котором присутствовал военно-морской министр Уинстон Черчилль. Позже Черчилль воспоминал, что ни он, ни его сотрапезники не разделяли всеобщей радости: «Не было ощущения, что дело сделано. Напротив того, Ллойд Джордж ясно представлял, что ему предстоят новые и, может быть, еще большие усилия. Мое собственное настроение было двойственным: с одной стороны, я боялся за будущее, с другой стороны – хотел помочь разбитому врагу».
Как известно, Черчилль хотел «задушить большевизм в колыбели». При этом военно-морской министр полагал, что «покорить Россию... мы можем лишь с помощью Германии. Германию нужно пригласить помочь нам в освобождении России». Черчилль так сформулировал цель своей политики: «Мир с германским народом, война против большевиков». Однако Черчилль потерпел неудачу в организации «похода 14 держав» с участием германских войск, находившихся в это время в Прибалтике.
Приход нацистов к власти в 1933 году вызвал в Лондоне противоречивые чувства. С одной стороны, нацистские требования пересмотра Версальской системы встревожили правящие круги Британии. Они не выражали восторга по поводу появления в центре Европы мощной державы, с которой надо было делиться мировым богатством и влиянием. Высказываемые время от времени претензии Берлина на колонии, утраченные им в 1919 году и захваченные главным образом англичанами, раздражали Лондон. С другой стороны, осознание того, что лишь приход Гитлера к власти предотвратил «советизацию» Германии, а вместе с ней опасный для интересов Англии германо-советский союз, заставлял Лондон мириться со своим потенциальным партнером по мировому порядку и снисходительно смотреть на «проказы» нацистского режима. Более того, яростный антисоветизм новых правителей Германии и провозглашенная Гитлером в «Майн кампф» готовность возобновить «движение на Восток», начатое германским рыцарством 600 лет назад, вполне соответствовали идеям Черчилля и многих других видных деятелей Великобритании.
В это время в Англии за решительный отпор гитлеризму выступали значительная часть профсоюзного движения, большинство лейбористской партии, а также небольшая, но активная Коммунистическая партия.
Учитывая широкую оппозицию Гитлеру у себя в стране и за ее пределами, правящая Консервативная партия осуждала внутреннюю и внешнюю политику нацистов. Однако среди консерваторов существовали разногласия относительно методов борьбы против нацизма. Часть консерваторов требовала решительных мер, чтобы остановить Гитлера. Другая часть призывала к сдержанности и проведению курса на «умиротворение» агрессора. Вопиющие авантюры Гитлера, которые, по обоснованному мнению его генералов, могли бы увенчаться позорным провалом, сходили ему с рук, прежде всего благодаря тому, что Лондон не принимал адекватных мер для отпора милитаризации Германии, а затем ее агрессивным действиям. Дело в том, что члены различных группировок внутри Консервативной партии и определенная часть лейбористского руководства были заинтересованы в том, чтобы направить гитлеровскую агрессию против СССР.
В то же время обе группировки в значительной степени утрировали имевшиеся между ними разногласия. Благодаря этому создавалось впечатление, будто среди консерваторов есть «партия мира» во главе с Невиллом Чемберленом, лордом Э.Галифаксом, лордом С.Хором и «партия войны» во главе с Уинстоном Черчиллем. Эта игра вводила в заблуждение значительную часть мировой общественности, в том числе и в Германии. Впрочем, на протяжении всей истории правящие круги Великобритании не раз прибегали к такой игре. Великобритания в планах Гитлера
Великобритания занимала важнейшее место в планах нацистов. Гитлер и Гесс исходили из того, что Германия будет управлять миром в союзе с англо-саксонскими державами. Стремясь захватить советские земли, Гитлер, вопреки громогласным заявлениям о «праве» Германии на колонии, не считал необходимым восстанавливать германскую колониальную империю, утраченную после Первой мировой войны. Он полагал, что управлять колониями в Азии и Африке – это дело англичан. Более того, Гитлер опасался, что крушение Британской империи приведет к неконтролируемому процессу освобождения бывших колониальных народов, и был готов поделить мир с Англией.
Попыткой договориться с Великобританией стало англо-германское соглашение по военно-морскому флоту 1935 г. Прибывший вскоре в Лондон новый германский посол Риббентроп установил теплые отношения с королем Эдуардом VIII. В своих воспоминаниях Риббентроп писал: «Эдуард VIII показал себя поборником германо-английского взаимопонимания». Однако попытки нацистов предотвратить отречение короля от престола не увенчались успехом. Но и после отрешения Эдуарду VIII от трона вследствие его брака с разведенной американкой Уоллис Симпсон, Гитлер, Геринг, Гесс тепло встречали бывшего короля, превратившегося в герцога Виндзорского. Гитлер устроил восторженный прием и бывшему премьер-министру Ллойд Джорджу. После встречи с высшими деятелями Третьего рейха лидер либералов заявлял своей дочери: «Хайль Гитлер! Так, и только так!» Гитлеровцы укрепляли сотрудничество также с британскими деятелями более низкого ранга. Шеф разведки английских ВВС Фредерик Уинтерботам, встретившись в Германии с Гитлером, Розенбергом, Гессом и другими видными деятелями рейха, потом с удивлением говорил о поразительной открытости нацистов для британских гостей из спецслужб. «Я получил многое из того, что хотел узнать прямо из первых уст, – похвалялся Ф.Уинтерботам.
Связи с представителями правящего класса Великобритании развивались по различным каналам и на различном уровне. Одной из таких связей стала дружба между Альбрехтом Хаусхофером и английским летчиком, первым перелетевшим через Эверест, маркизом Клайсдейлом, который впоследствии стал герцогом Гамильтоном. Альбрехт Хаусхофер был сыном известного германского геополитика генерала Карла Хаусхофера. Генерал лично консультировал Гитлера и Гесса при написании «Майн кампф». Поэтому они простили Карлу Хаусхоферу его брак с еврейкой, а его сына Альбрехта с «неарийской кровью» даже взяли на работу в рейхминистерство иностранных дел. Альбрехт негласно выполнял роль тайного агента Гесса в рейхсминистерстве Риббентропа.
Англо-германские отношения развивались, пока Лондон благожелательно отнесся к ремилитаризации Рейнской области, молчаливо принял аншлюс. Эти отношения получили новый импульс после капитуляции англичан и французов в Мюнхене в сентябре 1938 г. Это отступление было обусловлено стремлением западных держав направить экспансию Гитлера на восток.
Обострение отношений с Англией после начала кризиса вокруг Данцига в начале 1939 г. не прекратило попыток Германии договориться с Лондоном. В тайных англо-германских переговорах 1939 года участвовали представитель Германа Геринга видный экономист Вольтат и британский министр внешней торговли Хадсон. В ходе переговоров обсуждался вопрос о «полюбовном» разделе мира, в том числе рынков в России и Китае.
В конце августа 1939 г. всё было готово для прибытия Геринга в Лондон и подписания там соглашения между Германией и Великобританией. После подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. Гитлер 25 августа встретился с английским послом Гендерсоном и объявил английскому послу о готовности заключить договор о взаимной помощи между Германией и Великобританией «после урегулирования германо-польского вопроса». Гендерсон вылетел в Берлин с этим предложением Гитлера. Вплоть до 1 сентября германское правительство было готово к сделке с правительством Чемберлена за счет Польши. Поэтому Гитлер испытал настоящий шок, когда 3 сентября 1939 г. узнал о том, что Англия объявила Германии войну. Правда, скоро стало ясно, что англичане не собираются воевать на самом деле, предпочитая вести «странную войну». Гитлер отчасти успокоился.
И все же Гитлер постоянно получал сведения о том, что в Англии, в том числе среди правящей Консервативной партии, сильны голоса тех, кто требует нанесения сокрушительного удара по Германии. Особенно громогласно выступал с такими требованиями Уинстон Черчилль. Хотя Гитлер решил сокрушить Францию и вернуть рейху Эльзас и Лотарингию, он долго колебался, выбирая день начала наступления на Западном фронте.
С осени 1939 г. по начало мая 1940 г. Гитлер 27 раз отдавал приказы о наступлении и 26 раз отменял их в последнюю минуту. Одновременно он не прекращал попыток достичь мира с Англией. Загадка Дюнкерка
Начало блицкрига 10 мая 1940 г. принесло успех германской армии.
Войска союзников были рассечены. Рано утром 15 мая У.Черчилля, который пять дней назад возглавил правительство, разбудил телефонный звонок французского премьер-министра Поля Рейно из Парижа. Волнуясь, тот сообщил: «Мы побеждены! Мы разбиты!» Черчилль не верил своим ушам. «Не может быть, чтобы великая французская армия исчезла за неделю», – говорил он.
Позже он писал: «Я не осознавал последствия революции, осуществленной со времени Первой мировой войны вследствие введения в бой массы быстро движущейся брони». Под натиском танков Гудериана экспедиционный корпус англичан откатывался к морю, а большая часть французских армий бежала к Парижу. Однако 24 мая Гудериан получил приказ Гитлера остановить наступление на англо-французские войска, окруженные под Дюнкерком. Через несколько лет после окончания войны немецкие генералы осуждали это решение Гитлера. Гудериан писал, что тогда «произошло вмешательство верховного командования в проведение операции, оказавшее пагубное влияние на весь ход войны. Гитлер остановил левое крыло германской армии на реке Аа... Мы лишились дара речи».
Гитлер приводил многочисленные доводы против продолжения наступления: усталость войск, ненадежность дорог в прибрежной полосе, отрыв танков от пехоты. Фельдмаршал Рундштедт убедительно доказывал их несостоятельность, но Гитлер выдумывал новые и новые причины, почему немецкие войска не могут нанести сокрушительный удар по почти полумиллионной группировке англичан и французов.
Прекращение наступления немцев на два дня позволило англичанам укрепить район Дюнкерка и продержаться там более десятка дней. За это время удалось эвакуировать около трети миллиона английских и более 130 тысяч французских солдат и офицеров. Германские генералы были в ярости от промедления, но Гитлер убеждал их, что в настоящее время главное – добить Францию, а разгром английской армии, бросившей всю свою тяжелую технику и значительную часть легкого вооружения, не заставит себя долго ждать. Но было ли решение Гитлера следствием его просчета, как полагали германские генералы? Создавалось впечатление, что на самом деле Гитлер не хотел наносить Британии более глубокие раны, чем это было необходимо в условиях войны, которая должна была увенчаться не просто миром, а братским сотрудничеством двух государств – хозяев земного шара. Хотя германские генералы лишились возможности сделать свою победу под Дюнкерком еще более впечатляющей, битва на побережье Ла-Манша сыграла свою роль в реализации планов Гитлера: Франция была разгромлена, Голландия, Бельгия, Люксембург, а еще раньше Норвегия и Дания были захвачены, английская же армия была выброшена с европейского континента. Во Франции произошел государственный переворот и к власти пришел маршал Анри Петен, который вскоре капитулировал перед Германией. Великобритания же демонстрировала готовность к дальнейшей борьбе против Гитлера. В день начала германского наступления, 10 мая, Чемберлен, считавшийся лидером «партии мира», был отправлен в отставку с поста руководителя правительства. Главой коалиционного правительства, включившего либералов и лейбористов, стал лидер «партии войны» Уинстон Черчилль, заявивший о своем намерении сражаться до конца. Блестящий оратор Черчилль в своем выступлении в парламенте заявил: «Мы будем сражаться на побережье, мы будем биться на посадочных полосах, мы дадим бой на полях и на улицах, мы будем бороться в горах. Мы не сдадимся». От того, что эти слова были повторены по радио профессиональным имитатором Черчилля, яркость сказанного только выиграла.
Это были красивые слова, вдохновлявшие англичан в трудный час. Поэтому мало кто придал большое значение тому, что «капитулянт» Галифакс остался в составе кабинета, а Сэмуэль Хор, постоянно отстаивавший политику уступок перед Гитлером, был направлен послом во франкистский Мадрид, который с начала войны превратился в место тайных переговоров между Германией и Великобританией. Мало кто знал, что в разгар битвы под Дюнкерком Лондон «созрел» для принятия гитлеровских условий «нордического мира». 27 мая Черчилль заявлял в узком кругу: «Если бы герр Гитлер был готов подписать мир на условиях восстановления германских колоний и полного контроля над Центральной Европой, то это – другое дело. Но не похоже, что он согласится на эти условия». На самом деле «эти условия» устраивали Гитлера. Однако в то время не было возможности передать Гитлеру это предложение Черчилля. Впрочем, премьер-министр изыскивал иные возможности для установления диалога с фюрером.
Оказавшийся в Мадриде герцог Виндзорский на приеме у посла Англии С.Хора 20 июня в присутствии германских гостей призывал немедленно положить конец войне, «прежде чем тысячи не стали ее жертвами». Герцог заявил: «Готовясь к этой войне, Германия за последние десять лет полностью реорганизовала свой общественный порядок. Страны, которые проявили нежелание осуществить такую реогранизацию и принять соответствующие жертвы, должны соответствующим образом изменить свою политику и избегать опасных авантюр».
Эти речи бывшего короля Англии активизировали усилия Гитлера в его поиске мирной сделки с Лондоном. 19 июля, на другой день после «парада победы» в Берлине, Гитлер в своем выступлении в рейхстаге объявил о готовности заключить мир с Великобританией. Он говорил: «В этот час я чувствую своим долгом перед своей совестью снова призвать к разуму и здравому смыслу. Я не вижу причин, по которым война должна продолжаться». Однако 23 июля «миротворец» Галифакс отверг предложение Гитлера о мире. Похитить бывшего короля или заманить в ловушку «нациста номер 3»?
Тогда Гитлер решил прибегнуть к жестким методам воздействия на «партию войны» в Лондоне. 1 августа 1940 г. он издал директиву «Ведение морской и воздушной войны против Англии», в которой говорилось: «Немецкие ВВС должны возможно быстрее подавить английскую авиацию, используя для этого все имеющиеся возможности». На 15 сентября был назначен десант на Британские острова. Началась так называемая «битва за Англию».
Одновременно Гитлер стал разрабатывать план переворота в Англии и прихода к власти «партии мира». Начальник генерального штаба Гальдер записывал в своем дневнике: «Возможность формирования кабинета из Ллойд Джорджа, Чемберлена, Галифакса». Гитлер потребовал от Франко, чтобы тот задержал выдачу выездных виз из Испании герцогу Виндзорскому и его супруге. Возник авантюристический план похищения бывшего Эдуарда VIII и вывоза его в Германию. Трудно сказать, что собирались нацисты делать с бывшим монархом и братом тогдашнего британского короля: превратить его в главу прогерманского марионеточного правительства или сделать его заложником, чтобы использовать для давления на Великобританию? В любом случае захват герцога Виндзорского нанес бы мощный политический удар по Британии. Для выполнения этой миссии в Испанию был направлен разведчик Вальтер Шелленберг.
Узнав об этих планах Гитлера, Черчилль и его коллеги по кабинету поняли, что игра зашла слишком далеко. Герцог Виндзорский получил срочно новое назначение на Багамские острова, где он вскоре оказался под надежной охраной. И хотя герцог продолжал вести переписку с агентурой Гитлера, каждое слово в этой переписке проверялось английскими спецслужбами.
Лондон имел основания быть недовольным Гитлером не только из-за того, что его нетерпение сорвало сложный дипломатический торг. Английское правительство с сожалением констатировало, что победы на западе отвлекли Гитлера от движения на восток.
На самом деле, готовя десант в Англию, Гитлер не забывал и про будущую кампанию против СССР. Он отдал приказ Генеральному штабу начать подготовку к военным действиям против СССР «сразу же после завершения операций в Англии, осенью 1940 г.». Сочетание этих планов было явно невыполнимым, и начальник Генерального штаба Кейтель уговорил фюрера изменить свое решение – и 29 июля 1940 г. срок нападения на СССР был перенесен на весну 1941 г.
Правда, вскоре срок высадки на Британские острова был передвинут на 21 сентября. Затем на 27 сентября. За десять дней до истечения последнего срока, 17 сентября, Гитлер перенес начало операции на весну 1941 г. Затем порядок военных действий был изменен: теперь Гитлер считал, что следует сначала расправиться с СССР, «чтобы сломить волю Великобритании к сопротивлению».
Гальдер отметил в своем дневнике нежелание Гитлера начинать нападение на Англию, так как это может привести к крушению Британской империи. «От этого, – утверждал Гитлер, – выиграют только Япония, Америка и другие».
К этому времени английская разведка получила возможность расшифровывать все немецкие секретные послания и Лондон имел правдоподобную картину о намерениях Гитлера. Черчилль знал, что, несмотря на бомбардировки с воздуха, немцы после 15 сентября уже не собирались организовывать десант на Британские острова. Он хорошо знал и то, что подготовка военных действий против СССР занимала все большее внимание немецких военных.
Гитлеру же не было известно, что его попытки добиться победы «партии мира» заранее обречены на провал, так как ее члены действуют в полном согласии с руководителем «партии войны» – Черчиллем. Продолжая оказывать давление на Англию с помощью бомбардировок, Гитлер одновременно удваивал усилия с тем, чтобы расширить контакты со «сторонниками мира» в Англии.
Главную роль в этой деятельности стал играть Рудольф Гесс. 31 августа 1940 г. Гесс привлек к этим усилиям своего старого наставника в геополитике Карла Хаусхофера. Генерал рассказал Гессу о дружбе своего сына с маркизом Клайсдейлом, который к этому времени стал герцогом Гамильтоном. Помимо того, что герцог занимал важный пост начальника противовоздушной обороны шотландского побережья Северного моря, у него были обширный связи с министерством авиации и имелись возможности выйти на прямую связь с королем Георгом VI. Хаусхофер обещал Гессу, что его сын поможет начать переписку с Гамильтоном. 23 сентября Гесс написал Гамильтону первое письмо. Сначала речь шла о встрече между ним и Гессом в Швейцарии, но уже в октябре стал «прорабатываться» вопрос о полете Гесса в Шотландию для встречи «нациста №3» с вождями «партии мира». По поручению Гитлера и Гесса в Женеву был направлен Альбрехт Хаусхофер, который вел соответствующие переговоры с англичанами.
Позже бывший сотрудник германского МИДа Фриц Хассе и обергруппенфюрер СС Карл Вольф, ссылаясь на Гитлера, сообщили российскому историку Льву Безыменскому детали его плана. Было решено направить Гесса в Англию, чтобы «склонить эту страну к заключению мира с Германией и к совместным действиям против Советского Союза». План Гитлера сводился к следующему: «Пока будет идти серьезная война против России, идея компромисса с Англией, разумеется, должна быть законсервирована. Но как только военная операция будет закончена – чего военные деятели ожидают в течение 4–8, максимум 10 недель, – тогда в Англии возрастут надежды на сговор... Если Германия сохранит свободу рук на востоке и сбросит балласт на западе, почему бы с ней не помириться?»
Ни Гесс, ни Карл Хаусхофер не знали, что за несколько месяцев до начала переписки Гесса с Гамильтоном Альбрехт Хаусхофер стал членом антигитлеровского заговора среди военных, а поэтому эти планы сразу же становились известны Гальдеру, Хасселю и другим заговорщикам, которые поддерживали контакты с британской разведкой. Кроме того, никто из немцев не знал, что все письма Гесса Гамильтону перехватывала разведка английских ВВС, которую возглавлял бывший гость рейха Ф.Уинтерботам. Позже Гамильтоном занялся глава английской контрразведки Т.А.Робертсон.
Возможно, что гитлеровские планы похищения герцога Виндзорского навели англичан на мысль о том, что было бы неплохо им самим совершить похищение видного деятеля Третьего рейха. Но в отличие от немцев англичане решили заманить такого деятеля в ловушку, в которую он направился бы сам. С самого начала разработки своего плана полета Гесс оказался «под колпаком» у Робертсона и Уинтерботама. Можно сказать, что план полета Гесса составлялся с ведома и под постоянным контролем британского правительства.
Между тем Гесс отрабатывал в деталях планы своего полета чрезвычайно серьезно. Он тщательно изучил новый для него «Мессершмитт-110», который был снабжен дополнительными бензобаками для длительного перелета, и совершил несколько учебных полетов. Один раз перед своим полетом Гесс оставил своему адъютанту К.Пинтчу пакет, который приказал открыть только в том случае, если он не вернется через пару часов. Гесс вернулся, и адъютант вернул ему нераспечатанный пакет. На следующий раз история с пакетом повторилась. Но на этот раз Гесс в срок не вернулся. Когда К.Пинтч вскрыл пакет, то с ужасом прочитал в нем сообщение Гесса о том, что тот улетел в Англию. Растерявшийся адъютант показал содержимое охранникам. Но в эту минуту они увидели возвращающийся самолет Гесса. Служащие ведомства Р.Гейдриха, работавшие у Гесса, тут же сообщили своему шефу о странном происшествии. Гейдрих велел им «следить за Гессом в оба», но других последствий не последовало.
Тем временем, вопреки расчетам Гитлера, «партия мира» в Англии упорно не захватывала власть в свои руки, а направлять войска на покорение России, имея в тылу мощного противника, фюрер не решался. Его планы менялись каждый день. В конце ноября 1940 г. Гальдер записал: «Гитлер вновь проявил интерес к операции «Морской лев» (план десанта в Англию. – Прим. авт.). 5 декабря Гальдер писал: «Главное внимание – к «плану Отто» (так сначала именовался «план Барбаросса». – Прим. авт.). 13 декабря – «войны с Россией не будет». 18 декабря – принять меры к детализации «плана Барбаросса». Войны с Англией не будет».
Чтобы преодолеть сомнения, Гитлер решил направить в Лондон Гесса. Как впоследствии вспоминали адъютанты Гитлера, его совещание с Гессом продолжалось четыре часа. Сквозь закрытые двери адъютанты уловили слова «Альбрехт Хаусхофер», «Гамильтон», «Проблем с самолетом нет», «Объявите сумасшедшим». Адъютанты отметили, что Гитлер долго и по-особенному тепло прощался с Гессом по окончании встречи. В тот же день Гесс встретился с Альбрехтом Хаусхофером.
В субботу, 10 мая, утром к Гессу на дом приехал Альфред Розенберг. Они долго о чем-то разговаривали. После этого Розенберг отправился к Гитлеру. Гесс сообщил своей супруге, что он ненадолго уедет, но вернется в понедельник, 12 мая. Он сел в машину, захватив небольшую сумку. Когда машина достигла леса, Гесс попросил остановить машину, вытащил из сумки новенький костюм летчика и переоделся. После этого попросил отвезти его на аэродром. В шесть часов вечера «Мессершмитт-110», управляемый Гессом, поднялся в воздух. Вскоре он исчез в небе над Северным морем. Обман Черчилля
Несмотря на усиленную охрану Гесса и завесу секретности вокруг него, советский разведчик Ким Филби сумел уже 18 мая 1941 года передать в Москву сообщение о том, что видные государственные деятели Великобритании лорд Бивербрук и сэр Иден навестили Гесса. Филби сообщал: «Гесс считает, что в Британии существует мощная партия, противостоящая Черчиллю, которая выступает за мир. Прибытие его, Гесса, даст ей мощный стимул».
Когда осенью 1941 года Бивербрук прибыл в Москву, он сообщил Сталину о том, что Гесс хотел заключить мирный договор между Германией и Великобританией. Однако Бивербрук умолчал о том, что Гесс сообщал о готовности Германии напасть на СССР в конце июня 1941 года.
Но еще до встречи с Иденом и Бивербруком 11 мая начались переговоры Гесса с герцогом Гамильтоном. По словам участника этих переговоров Джона Хауэлла, Гесс привез с собой пронумерованные по пунктам предложения для мирного договора, напечатанные на бумаге гитлеровской рейхсканцелярии. Первые две страницы предложений перечисляли цели Гитлера в СССР, включавшие захват Советской страны и «уничтожение большевизма». Был назван срок нападения на СССР. В остальных разделах оговаривались условия невмешательства Великобритании в дела европейского континента. В обмен на это Великобритания сохраняла свою независимость, империю и вооруженные силы.
Доказательством «доброй воли» Берлина стало прекращение бомбардировок Британии после 10 мая. Возможно, Гесс и Гитлер считали, что Черчилль и «партия войны» будут отстранены от власти. В любом случае, с Черчиллем или без него, нацисты планировали, что к 12 мая между ними и англичанами будет заключен мир, а может быть, и военный союз против СССР. Гесс должен был вернуться в Германию в понедельник, 12 мая.
Разыгрывая 11 мая перед Гессом противника Черчилля, Гамильтон в тот же день составил подробный отчет о своей беседе с нацистом №3 для английского премьер-министра. Ознакомившись с отчетом, Черчилль попросил его перепечатать, убрав ссылки на проект мирного договора и слова Гесса о предстоящем нападении на СССР, чтобы посторонние глаза не увидели компрометирующих англичан сведений.
Между тем Филби продолжал выяснять тайну Гесса и после начала Великой Отечественной войны. В его донесении, направленном в октябре 1942 года И.В.Сталину и В.М.Молотову, говорилось: «Широко распространенное мнение о том, что Гесс прилетел в Британию неожиданно, – ложное. Задолго до полета Гесс вел переписку по этому вопросу с герцогом Гамильтоном, обсуждая все детали предполагавшегося полета. Однако все письма, написанные Гамильтону, не достигали его. Мнимые ответы Гамильтона были составлены разведкой. Именно так удалось заманить Гесса в Британию».
Далее в донесении говорилось: «В своих письмах Гесс достаточно подробно изложил планы германского правительства относительно нападения на Советский Союз. В этих письмах также содержались предложения о необходимости прекращения войны между Британией и Германией».
Это сообщение Сталин и Молотов могли сопоставить с тем письмом Черчилля, которое направил советскому руководителю премьер-министр Великобритании в апреле 1941 года. В письме говорилось: «У меня есть надежная информация от доверенного лица о том, что, когда немцы считали, что они сумели вовлечь Югославию в свою сеть, то есть после 20 марта, они начали выдвижение трех из пяти танковых дивизий из Румынии в Южную Польшу. Однако как только они узнали о революции в Сербии, они прекратили это передвижение. Вы сумеете оценить значимость этих фактов».
Позже в своем докладе на закрытом заседании ХХ съезда КПСС Н.С.Хрущёв обвинял Сталина в легкомысленном отношении к вопросам безопасности СССР, якобы проявившемся в невнимании к письму У.Черчилля. Хрущёв умалчивал о том, что, когда посол Англии С.Криппс в Москве получил 3 апреля от Черчилля это письмо для передачи Сталину, он в течение 16 дней отказывался выполнить поручение премьера. Посол считал, что послание «столь коротко и отрывочно», что лишь вызовет у русских недоумение. По мере того как германские войска устремились на юг Европы, а угроза английским позициям в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке возрастала, Черчилль все активнее требовал от Криппса немедленной передачи его послания Сталину. Британский премьер отчаянно стремился спровоцировать Советский Союз на вступление в войну и тем самым сорвать наступление германских войск на Балканах и в Ливии. Под давлением Черчилля Криппс выполнил это поручение. Реакция Сталина была точно предсказана Криппсом: провокационное письмо Черчилля не произвело ожидавшегося эффекта. Стремясь оттянуть начало войны, Сталин не стал развязывать военные действия, когда советские приготовления к ним на границе еще не начались.
После же получения информации от Кима Филби советские руководители узнали, что Черчилль был гораздо больше осведомлен о планах Германии, чем это следовало из его апрельского письма. Было ясно, что правительство Великобритании являлось фактически соучастницей вероломной агрессии Германии против СССР. В то же время Луи Килцер пришел к выводу, что Черчилль сумел обмануть Гитлера, выманив Гесса. Расчет Гитлера и Гесса на подписание мирного договора провалился. К тому же англичане решили не возвращать Гесса в Германию. Гесс стал британским заложником. Держа в своих руках Гесса, Черчилль мог влиять на дальнейшую политику Гитлера по отношению к Великобритании.
Так как Гесс не вернулся, Гитлер постарался его дезавуировать, объявив его сумасшедшим. В то же время интенсивные воздушные налеты люфтваффе на Британские острова не возобновлялись. Даже не получив Гесса назад, Гитлер фактически соблюдал перемирие на Западном фронте.
Черчилль же скрыл от Сталина не только то, что он знал о начале военных действий Германии против СССР до полета Гесса, но и после начала его переговоров с Гамильтоном, а затем с Бивербруком и Иденом. Известно, что 15 июня 1941 года Черчилль сообщил Рузвельту, что «в ближайшее время немцы совершат, по-видимому, нападение на Россию». Однако Сталину об этом ничего не было сказано. Теперь, когда Черчилль точно знал, что немецкие войска не будут идти к Суэцкому каналу и пытаться высадиться на Британские острова, а нападут на СССР, ему уже не надо было подталкивать Советское государство к наступлению против Гитлера. Напротив, он был заинтересован в том, чтобы в ходе вероломного нападения германские войска нанесли Красной Армии достаточно сильный удар и началась тяжелая и затяжная советско-германская война.
Теперь Черчилль, хоть и с опозданием, мог попытаться реализовать свой план, рожденный в ноябре 1918 года: «покорить Россию с помощью Германии», «пригласить Германию помочь нам в освобождении России», «мир с германским народом, война против большевиков».
Однако парадоксальным образом, несмотря на то, что Гитлер был обманут Черчиллем, а Гесс стал британским заложником, фюрер получил фактически тот мир, к которому так стремился начиная с сентября 1939 года: война на два фронта не велась. Как признавал Луи Килцер, Черчилль делал все от него зависящее, чтобы помешать открытию Второго фронта в 1941, 1942, 1943-м и пытался не допустить его открытия и в 1944 году. Килцер совершенно справедливо указывал на те усилия, которые были предприняты Черчиллем для того, чтобы ограничить поставки военной помощи СССР. Отказываясь открыто принять гитлеровский план «нордического мирового порядка», Черчилль фактически способствовал реализации идей Гитлера и Гесса о гегемонии англо-германцев в мире.
Попытки реализовать эти бесчеловечные планы обошлись народам мира в миллионы жертв. Американец Луи Килцер особо указал на то, что имя Черчилля не должно быть обойдено вниманием, когда в США вспомнают о миллионах евреев из СССР, погибших в результате агрессии Гитлера. Килцер напоминал, что германская агрессия против СССР стала возможной благодаря политике английского премьер-министра. Лишь осознав возможность укрепления влияния СССР в Европе, которая была гораздо более реальной в результате поражений вермахта на советско-германском фронте, чем в 1918 году, Черчилль начал форсировать усилия по открытию Второго фронта. Он был открыт в июне 1944 г. накануне грандиозного наступления Красной Армии в Белоруссии, положившего конец германской оккупации советских земель и открывшего путь советским войскам в Центральную Европу. Одновременно летом и осенью Черчилль через активизацию проанглийского польского подполья и десант в Греции предпринимал отчаянные усилия возродить «санитарный кордон» на советской западной границе, существовавший до Второй мировой войны. В июле же антигитлеровское подполье, связанное с западными спецслужбами, попыталось устранить Гитлера от власти. Однако эти попытки Черчилля реализовать свои давние цели провалились.
Вскоре после войны стал рушиться и другой оплот «нордического мира» – Британская империя, о сохранении которой так дружно пеклись Черчилль и Гитлер, стала распадаться. А что же все-таки случилось с Гессом?
А кто же все-таки приземлился на шотландской ферме 10 мая 1941 года и кто оказался на скамье подсудимых в Нюрнберге? Поддерживая выводы Х.Томаса о том, что Гесс, находившийся в Шпандау в 1979 году, не имел ничего общего с «нацистом № 3», Килцер в то же время выразил сомнения в предположении английского хирурга о том, что немцы послали в Шотландию двойника. Килцер убедительно доказал, что Гитлер направил в Британию именно Рудольфа Гесса. Килцер подвел своих читателей к мысли о том, что подмена произошла по пути из английского плена на нюрнбергскую скамью подсудимых. Однако Килцер не мог найти ответа на вопрос: кто же мог согласиться играть столь тяжелую роль узника, который получил пожизненный срок тюремного заключения?
Вряд ли эта роль была выполнена добровольно. Следует учесть, что авторитетные показания психиаторов и других очевидцев свидетельствовали: человек, сидевший на скамье подсудимых в Нюрнберге, не симулировал потерю памяти, а на самом деле страдал от амнезии.
Можно предположить, что под воздействием специальной терапии некий человек был лишен памяти, но получил внушение о том, что является Рудольфом Гессом. Кто был этот человек? Что случилось с настоящим Гессом? Может быть, одна из двух попыток к самоубийству Гесса, о которой говорили его английские тюремщики, оказалась успешной? Может быть, «нацист №3» был награжден за свою верность идее англо-германского союза свободой под другим именем и в другой стране? Может быть, к бесконечным рассказам о Бормане и Гитлере, якобы скрывшихся в Латинской Америке, следует добавить рассказ о Гессе и с гораздо большими основаниями? На эти вопросы нельзя дать ответ, пока документы о пребывании Гесса в английской тюрьме остаются строго засекреченными.
No hay comentarios:
Publicar un comentario